Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире - Taras Grescoe
Они вернулись в Шанхай, охваченный хаосом. Когда они высадились на Южном вокзале, на поезд набросилась толпа. Мэри закричала, когда ее швырнули на платформу беженцы; ее корзина была раздавлена, но Сладкий Пирожок, хоть и сжатый, выжил. Они выбрались из толпы, и Уолли удалось найти для них одного рикшу, чтобы нести свой багаж. Чтобы добраться до дома, им пришлось пройти четыре мили по улицам, гулко отдававшимся от взрывов артиллерийских снарядов.
Вернувшись на Юйюнь-роуд, они пригласили своих попутчиков на ужин и поздравили себя с приключением. "Мы пили кофе, бренди и сигареты, - написал Микки в депеше, опубликованной в New Yorker четыре недели спустя, - а Милашка Пай долго плавала в ванне".
Только после разговора с Чин Лиеном, их поваром, она поняла, насколько все плохо. Если бы они отложили свое возвращение хоть на час, они могли бы никогда не выбраться из Нанкина: поезда теперь были заполнены беженцами, пытавшимися спастись от японцев, и китайскими солдатами, прибывавшими для борьбы с захватчиками. "Двенадцать сотен китайцев, - писала она, - были убиты в Шанхае в тот день - китайскими бомбами".
Ее оценка числа погибших была неверной, но не основные факты. Они вернулись домой всего через два часа после событий, которые стали известны как "черная суббота". Более глубокая правда - то, что менее чем за три дня Шанхай, который она любила, ушел в прошлое, - дольше не укладывалась в голове.
* Она будет опубликована в 1940 году под разочаровывающим названием "Ступени солнца" (Steps of the Sun).
Часть 5.
"Стрелки часов у сказочного отеля сэра Виктора Сассуна должны были дойти до 4:27, а затем остановиться: так на несколько сумасшедших секунд забились сердца 3 000 000 китайцев, русских, японцев, британцев, французов, американцев, немцев, филиппинцев, корейцев, итальянцев и представителей еще примерно тридцати двух национальностей, которые голодали или пировали в Шанхае, современном Вавилоне".
- Фермер Родс,
Шанхайская жатва, 1945.
16: Шанхай, 14 августа 1937 года
Прогнозы оказались неверными. Хотя это был типичный летний день в Шанхае - температура за девяносто, пасмурно, влажность почти невыносимая, - газеты забыли упомянуть о такой мелочи, как ветер. На первой странице газеты "Чайна Пресс" говорилось, что погода в то утро будет "облачной, хорошей, с ветерком". По всей вероятности, тайфун, пришедший с Гуама, обойдет Шанхай стороной.
Но когда Родс Фармер, репортер газеты North China Daily News австралийского происхождения, в то утро устремился к Бунду, ему пришлось придержать свою фетровую шляпу, чтобы она не сорвалась с его головы и не разлетелась по всей дороге к ипподрому. Когда он шел от своей квартиры, то наблюдал, как человеческие пугала, появляющиеся из ночлежек и квартир Хонгкью, разбрасываются листьями. Теперь же шквальный ветер, скорость которого достигала восьмидесяти миль в час, сорвал очки с его лица и отбросил их на пятьдесят ярдов вниз по Нанкин-роуд, где они упали на трамвайные рельсы. Группа китайских беженцев, сгрудившихся в дверном проеме, натянув на головы синие плащи, чтобы защитить их от хлещущего дождя, смеялась и показывала пальцем, когда белый человек в раздувающемся макинтоше едва не был раздавлен встречным трамваем. Дойдя до того места, где отель "Cathay" выходил на Бунд, Фармер посмотрел через разбухшую от дождя реку Вангпу на флаг Восходящего солнца на носу четырехпалубного парохода "Izumo", который дико развевался в штормовом ветре.
Эта плохая погода может стать хорошей новостью для китайцев, подумал Фармер, стряхивая дождь со своего пальто в вестибюле здания газеты North- China Daily News. Тайфун мог бы сделать беспорядочным прибытие японского флота, а вместе с ним и почти 10 000 солдат. Тем временем на Северный вокзал каждые несколько минут прибывали поезда из Нанкина, до отказа заполненные солдатами-националистами. Если бы Чан Кайши смог мобилизовать свою авиацию, Шторм может стать прикрытием для воздушных атак, которые помешают долгожданной высадке японского десанта.
С какой стороны ни посмотри, размышлял Фармер, проходя через редакцию, оживленную стрекотом пишущих машинок и треском новостной ленты, эта суббота не будет одним из самых медленных новостных дней в Шанхае.
Сэр Виктор умел исчезать из Шанхая в самые неподходящие моменты.
Днем 14 августа Люсьен Овадия, правая рука сэра Виктора по всем вопросам, связанным с владениями Сассуна на Дальнем Востоке, прохаживался по своему кабинету на третьем этаже Сассун-хауса, и понял, что это замечание он делает все чаще и чаще, причем с немалой долей горечи. Естественно, сэр Виктор был в Шанхае той весной на празднествах по случаю коронации короля Георга VI, когда "Cathay" и все принадлежащие Британии здания на Бунде были ярко освещены лампами накаливания. Однако теперь, когда война стучалась в двери Шанхая, он находился за три тысячи миль от него.
С тех пор как в 1935 году Овадия приехал в Китай работать в компании E.D. Sassoon & Co., он уже привык играть роль мудрого консула при свободном плейбое. За год до этого сэр Виктор импульсивно решил вложить деньги в молибденовое месторождение в окрестностях Ханьчжоу. Когда Овадия обнаружил, что руду придется доставлять в порт по суше на бамбуковых волокушах, он смог отговорить сэра Виктора от потери полумиллиона фунтов, лишь пригрозив ему отставкой.
Несмотря на такие установки, у пары было много общего. Они были двоюродными братьями - их матери были сестрами - и оба имели сложное космополитическое прошлое: Овадия, хотя и имел испанское гражданство и родился в Египте, начал свою карьеру в финансовой сфере в Манчестере. В отличие от сэра Виктора, который постоянно путешествовал по миру на океанских лайнерах - и все чаще на самолетах, - Овадья предпочитал думать о себе как об ответственном управляющем интересами Сассунов на Дальний Восток. Лысый и плотного телосложения, он скорее проводил вечер, изучая бухгалтерские балансы, чем обходил столики в "Чиро".
За время отсутствия сэра Виктора японцы нашли еще один надуманный предлог для войны. 7 июля 1937 года рота императорской армии, стоявшая в гарнизоне у моста Марко Поло - знаменитого одиннадцатиарочного гранитного моста, упоминавшегося в мемуарах венецианского путешественника, - заявила, что китайские солдаты обстреляли их ночью и убили
